Читаем без скачивания Свидание с Рамой [Город и звезды. Свидание с Рамой] - Артур Кларк

Сочувствие к тому, чье одиночество должно быть куда более глубоким, чем его собственное, скука, порожденная веками повторений, и проказливое стремление к крупному озорству — таковы были противоречивые факторы, подтолкнувшие Хедрона к действию.

— Быть может, я в состоянии помочь тебе, — ответил он Олвину. — А быть может, и нет… Мне не хочется пробуждать несбыточных надежд. Встретимся через полчаса на пересечении Третьего радиуса и Второго кольца. Я, по крайней мере, могу обещать тебе хорошую прогулку — один не смогу сделать ничего большего.

Олвин пришел за десять минут до срока. Он нетерпеливо ждал, глядя, как бесконечный поток тротуаров несет мимо него довольных и скучных жителей города, стремящихся куда-то по своим, не имеющим ровно никакого значения делам. Наконец вдалеке показалась высокая фигура Хедрона, и несколькими мгновениями спустя Олвин впервые очутился в обществе Шута во плоти, а не его электронного изображения. Они сомкнули ладони в древнем приветствии — да, Шут оказался вполне реален.

Хедрон уселся на одну из мраморных балюстрад и принялся разглядывать Олвина.

— Интересно, — протянул он, — отдаешь ли ты себе отчет в том, на что замахнулся?.. И еще мне интересно, что бы ты сделал, если бы твое желание исполнилось? Неужели ты в самом деле воображаешь, что сможешь покинуть город, если найдешь выход?

— В этом я уверен, — ответил Олвин достаточно храбро, но Хедрон уловил в голосе юноши некоторые колебания.

— Тогда разреши мне сказать тебе кое-что, о чем ты и понятия не имеешь. Видишь вон те башни? — Хедрон простер руку к двойному пику Центральной Энергетической и Зала Совета, которые смотрели друг на друга, разделенные пропастью глубиной в милю. — Теперь представь, что я положил между этими башнями абсолютно жесткую доску — шириной всего в шесть дюймов. Смог бы ты по ней пройти?

Олвин, ошеломленный, медлил.

— Не знаю, — наконец прошептал он. — Мне что-то и пробовать не хочется…

— Я совершенно уверен, что тебе не удалось бы по ней пройти — ни за что на свете. Закружится голова, и ты рухнешь вниз, не сделав десятка шагов… Но если бы та же доска была укреплена лишь на ладонь над поверхностью, ты прошел бы по ней без малейших затруднений…

— Ну и что?..

— Мысль очень проста. В этих двух предложенных мной экспериментах доска, заметь, одной и той же ширины. Какой-нибудь из этих роботов на колесах, которых мы порой встречаем, прокатился бы по ней между башнями с такой же легкостью, что и по земле. А мы — нет, поскольку нам свойственна боязнь высоты. Да, она иррациональна, но слишком уж сильна, чтобы ее игнорировать. Она встроена в нас, мы с ней рождены.

Так вот, точно таким же образом нам свойственна боязнь пространства. Покажи любому в Диаспаре дорогу, которая, возможно, ничуть не отличается от этой вот мостовой, и он по ней далеко не уйдет…

— Но почему, — запротестовал Олвин. — Ведь было же, наверное, когда-то время…

— Знаю, знаю, — улыбнулся Хедрон. — Когда-то человек путешествовал по всему миру и даже к звездам. Но… Что-то изменило его и вселило в него страх, с которым он теперь и рождается. Ты — единственный, кто воображает, будто этот страх ему несвойствен. Что ж, посмотрим. Я поведу тебя в Зал Совета…

Так называлось одно из величайших зданий города, почти полностью предоставленное в распоряжение машин, которые и являлись настоящей администрацией Диаспара. Близко к вершине здания находилось помещение, в котором встречались члены Совета в тех редких случаях, когда возникала проблема, требующая обсуждения.

Широкий вход поглотил их, и Хедрон уверенно вступил в золотистый полумрак. Олвин никогда прежде не бывал в Зале Совета. Это не запрещалось, в Диаспаре вообще мало что запрещалось, но, как и все остальные, он испытывал перед Советом чувство какого-то почти мистического благоговения. В мире, где не знали богов, Зал Совета был наиболее близким подобием храма.

Хедрон без малейших колебаний вел Олвина по коридорам и пандусам, которые, судя по всему, предназначались не для людей, а для колесных роботов. В конце концов они остановились перед дверью, которая тотчас же медленно заскользила в сторону, а затем снова задвинулась за ними. Впереди была еще одна дверь, которая, однако, при их приближении не отворилась. Хедрон не сделал ни малейшей попытки коснуться ее, он просто остановился. Через короткое время прозвучал тихий голос: «Будьте добры, назовите ваши имена».

— Я — Хедрон-Шут. Мой спутник — Олзин.

— По какому вы делу?

— Да так, любопытствуем…

К удивлению Олвина дверь тотчас открылась.

Они не встретили больше никаких препятствий, но Олвин подозревал, что их подвергли множеству тайных проверок. Короткий коридор внезапно вывел их в огромное круглое помещение с притопленным полом, и на плоскости этого пола возвышалось нечто до такой степени удивительное, что от изумления Олвин на несколько секунд потерял дар речи. Он смотрел сверху… на весь Диаспар, распростертый перед ними, и самые высокие здания города едва доставали ему до плеча.

Он так долго выискивал знакомые места, так пристально изучал неожиданные ландшафты, что не сразу обратил внимание на остальную часть помещения. Его стены были покрыты микроскопическим рисунком из белых и черных квадратиков. Сама эта мозаика была совершенно лишена какой-то системности, но когда Олвин быстро повел по ней взглядом, ему представилось, что стены стремительно мерцают, хотя рисунок не изменился ни на йоту. Вдоль этой круговой стены через короткие интервалы были расположены машины с ручным управлением и каждая была оборудована экраном и креслом для оператора. Хедрон позволил Олвину вдосталь налюбоваться этим зрелищем. Затем он ткнул рукой в уменьшенную копию города:

— Знаешь, что это такое?

Олвина так и подмывало ответить: «Надо полагать, макет», но такой ответ был настолько очевидным, что он просто решил промолчать. Поэтому он только неопределенно покачал головой и стал ждать, чтобы Хедрон сам ответил на свой вопрос.

— Помнишь, я как-то рассказывал тебе, как наш город поддерживается в неизменном состоянии, как в Хранилищах Памяти навечно запечатлен его облик… Эти Хранилища теперь повсюду вокруг нас. Со всем их неизмеримо огромным объемом информации, полностью описывающей город, как он есть в настоящий момент. Каждый атом в Диаспаре с помощью сил, о которых мы все позабыли, каким-то образом связан с матрицами, заключенными в этих стенах.

Шут повел рукой в сторону безупречного, бесконечно детального изображения Диаспара, которое распростерлось перед ними: